— Так чем же вы отличаетесь тогда? — Зимион не смеялся, но в его голосе звучало столько удивления, что это только добавило мне веселья.

— Ватажники по лесу работают, а наёмники обычно по людям. Охранять, обоз сопровождать, налоги собирать и всякое такое, — Гунир весь покраснел и больше шипел, чем говорил.

— И сколько там стоит наём Воина? — я не удержался и подначил. — Наёмника-ватажника для работы в лесу?

Гунир глядел исподлобья, но ответил:

— Смотря сколько звёзд.

— Как мы, — я пожал плечами. — Две-три.

— Не знаю, — Гунир выдохнул, махнул рукой. — Может и был такой разговор при мне. Но я не помню. Уж точно не меньше чем в простых ватажниках заработок. У Черепах проще всего, и там не меньше полутора тысяч в месяц выходит.

— Ясно, — я кивнул. — Значит, нужно заработать такие деньги.

— Только тебе? — неожиданно спросил Зимион.

Впрочем, вполне справедливо. Ему ведь тоже семью кормить нужно.

— Делим по-прежнему на три части, а там поглядим, — я усмехнулся, — сумею ли я вообще собрать столько денег.

Этим мы и занялись. Правда, снова пришлось выслушать множество указаний Плава. По окрестностям города прокатилась волна нападений. Вырезали несколько ферм и мелких деревень. Из-за этого толстяк и хотел запретить нам выходы на тот берег. Но горластый Гунир сумел убедить его, что всё это случилось там, где почти не было Воинов. А нас сразу трое. Кривясь, Плав согласился, но поставил условие: не уходить дальше зарубок. Здесь мы и кружили, уже по третьему разу прочёсывая лес.

Сначала собиралась всякая мелочь, которой до этого брезговали. Пришлось брать количеством. Особенно запомнилось, как мы два дня подряд выкашивали мечом поляну Душицы. Шесть раз гоняли лодку до самой темноты, чтобы перевезти всё, что стащили к берегу. Это ещё быстро вышло. На небольших волокушах мы бы дня три таскали, а на себе ещё дольше, если бы Зимиону не пришла в голову мысль вязать из травы снопы и перетягивать их совсем молодой багрянкой. Вышло так, что косил Гунир, а я искал лианы быстро устающему земляку и тягал копны на берег.

За неё, кстати, вышло очень неплохо. Лучше, чем мы ожидали. И она снова вся пошла на корм рейлам. А у меня дошли ноги поглядеть на них. В голове я представлял себе что-то вроде джейров, только без рогов. Или огромных крыс. В действительности же они оказались чем-то вроде огромных слизняков, только с жёстким укрытием-раковиной. Эти склизкие твари только и делали, что непрерывно ели и росли. Три месяца, и здоровый шмат мяса, размером в моё туловище, готов к столу. Пробовать не пробовал, но не зря же все считают его мясом для богатых Воинов. Впрочем, увидев, чем их для этой цели подкармливают, я ничуть не удивился такому свойству мяса.

— Что это? — спросил я при виде того, как Плав лично рассыпает по кормушкам что-то напоминающее толчёную соль. Грязного цвета, с отдельными крупными, отливающими красным крупинками.

— В основном кости зверей, сушеная рыба — Плав снова размешал содержимое таза, прежде чем посыпать из него груду рубленой зелени. — И яшма.

— Какая яшма? — не понял я толстяка.

— В основном перетертая белая. И две красных монеты.

— Что?

Я уставился на порошок, пытаясь понять происходящее. Нет, зачем кости и остальное, понятно. Плав же только что говорил об этом — чтобы рейлы впитали больше силы неба и смогли передать её Воину. Это лучший способ, придуманный в подражании зверям и их пути. Вернее, один из способов — самый мягкий из них. Без побочных эффектов вроде серой кожи или пальцев-копыт. Именно для этого на ферме скармливают рейлам всю эту дешёвую, но обладающую крохой небесной энергии траву. Но монеты? Зачем их?

— Это же низкопробные духовные камни, — отвечая, Плав не прекращал своей работы. — Человек может впитать энергию только из лучших — Голубого духа. А вот рейлы, если давать понемногу, могут переварить и остальные монеты.

— Зелень?

— Нет, невыгодно, — щёки Плава колыхнулись, когда он покачал головой. — Белые — дёшево, но почти без толку, хотя без них мясо станет жёстким. Зелень — без особого эффекта. А вот кровь лучше всего: раз в неделю я могу себе это позволить и не экономлю, даже если духовной травы удаётся достать больше обычного. А потому мои рейлы ценятся и разбираются по самым дорогим харчевням.

— Сколько же оно стоит? И есть ли смысл?

— На жизнь, ферме и работникам хватает, — расплывчато ответил толстяк. — Дом в центре, поближе к жиле духовной энергии, что струится между землёй и небом, алхимия, помогающая моим детям расти. Глядишь, и мои внуки будут на пару звёзд выше сверстников. Не слышал про юного ученика мастера Указов? Шестая звезда. А ведь он младше тебя.

— Слышал, уважаемый.

Мне оставалось лишь поклониться и уйти. С одной стороны, верные мысли. С другой, всего этого было в достатке у Виликор, но разница в наших силах не кажется мне непреодолимой. А её брат даже стал калекой в гонке за звёздами. Так что и в деле с тем красноволосым всё не столь красиво, как кажется. Не будет ли у него проблем с таким быстрым возвышением?

Я, конечно, думаю и о себе, и о маме, и даже о будущем Лейлы. Но не считаю, что спешка здесь будет полезна. Я видел в Школе, к чему ведёт погоня за результатом, когда заёмная мощь зелья Возвышения тратится зря, а возможно и калеча меридианы. Не хотелось бы снова попасть в такое уже по своей глупости. Найти бы человека, который понимает все эти тонкости. Алхимика, например.

А для всего этого мы и следовали нашему плану, обходя лес. Сначала восстановили запас зелий, затем стали заходить глубже. На смену простой засаде всё чаще приходили приманки и тропление, когда мы шли за зверем по следу. Идти можно только по свежему, и пока что так выходило быстрее всего. Нашёл след, пробежался по нему — либо пусто, либо схватка.

Сбережения росли. Я даже сумел отложить маме на плату за ученичество на оставшийся год и подготовить налог за Лейлу на следующий. На этот раз просто спрятав их с мамой на дне отцовского сундука. Мало ли как всё сложится.

Спрятав монеты, я перебрал инструменты и сложил всё обратно. Как бы мне ни хотелось продолжить дело отца, но всему своё время и место. Лейла тоже начнёт узнавать тайны совсем другого мастерства, совсем не маминого. Да и для меня отцовское ремесло, скорее всего, останется лишь мечтой. Ведь главное для мастера дела моего этапа — это медитация познания. А у меня с ней так ничего и не сложилось. Даже мама, худо-бедно, но почти сразу смогла влить частичку своей силы в простой нож. А я полностью лишён таланта, необходимого для этого пути. Он у меня совсем другой.

Я хорош в возвышении. Тщательно созданные оплётки на меридианах не давали пропасть зря ни капле небесной энергии. Нужно ещё больше? Я увеличил количество медитаций и тренировок. Сейчас моя скорость возвышения позволяла открывать узел за полторы недели усилий. Но при этом я ощущал себя зверем, которого гонит охотник.

Мне даже выходить из леса не хотелось. Пока я неспешно бежал по нему в состоянии боевой медитации, когда голова ни о чём не думает, а тело занимается тем, что оно давно умеет, — время пролетало незаметно. А вот тренировки с оружием, на которые Гунира и Зимиона после схватки с обезьяной уже не нужно было загонять, требовали от меня сосредоточенности на движениях и советах. И тех, что давали мне парни, и тех, которыми делился уже я. С узлами выходило так же. Требовался непрерывный контроль, и это выматывало. Возможно, это изменится в будущем, но очередное замедление открытия узлов я принял даже с облегчением. Устал. Устал от однообразия своей жизни. И с радостью сократил работу с узлами до двух раз в день. Оставляя на время парней, стал глубже заходить в лес, чтобы охотиться одному и отрабатывать новые техники, шлифуя течение силы в их меридианах. Шаг, Ящер. И Поиск.

Он меня по-прежнему не радовал. Звери, даже едва ступившие на путь Закалки, всегда реагировали двумя способами: бежали со всех ног, либо неспешно и осторожно приближались к месту, где я применил технику. Ни то ни другое меня не устраивало,потому что собиралась только всякая мелочь. Охотиться на змей? Их, кстати, здесь хватало и без техники. Они очень любили прятаться в траве и, потревоженные Поиском, впивались зубами в новые сапоги. И моя скорость не спасала от слабых зверей Закалки. Выручал Шаг.